Эмиль Нольде: картины, биография. Немецкий экспрессионизм.

Эмиль Нольде (нем. Emil Nolde, настоящее имя Ганс Эмиль Хансен (нем. Hans Emil Hansen),  1867, Нольде, ныне Дания —  1956, Зеебюль) — один из ведущих немецких художников-экспрессионистов, график , считается одним из величайших акварелистов XX в. Эмиль  Нольде известен своей энергичной манерой письма и выразительным выбором цветов.

 Биография Эмиля Нольде

Статья Екатерины Деготь  из книги "Художественный календарь 100 памятных дат", М., 1992 г.

Эмиль Нольде не любил, когда его называли экспрессионис­том. Однажды он признался, что вздохнул свободнее, ког­да «футуристы и конструктивисты стали претендовать на это название». Нольде не хотел — или не в силах был — отсту­пить от своей позиции «одинокого художника». Таким он и остался — уникальным художником, странным и нелюди­мым человеком. Он всегда сторонился художественных групп, лишь ненадолго примкнув к «Мосту», затем к «Синему всаднику». Но если искать одного, самого характерного экспрессиониста, возможно, им окажется именно Нольде — художник поразительной интенсивности переживания и ред­кой открытости в выражении своих чувств, художник тра­гического темперамента и высокого религиозного напряже­ния. Для него, вечно недовольного собой, погруженного в меланхолию, живопись была единственным средством выска­зывания и освобождения от сомнений, единственной воз­можностью жить.

Авотопортрет Эмиля Нольде

Экспрессионизму, направлению, возникшему в начале 20 века в Германии, суждено было получить статус «вечно возвращающегося» художественного явления. Он отвечал ми­ру человека новейшего времена с его неразрешимыми кол­лизиями, смесь» грубо низменного и духовного, жестокого и возвышенного. Он был вызван к жизни желанием постичь истинное, постоянное в природе вещей, а не внешнее и пре­ходящее. Отсюда напряженная страстность экспрессионистской живописи, отсюда и разрыв с традицией импрессионизма. «Вместо неуверенного изящества импрессио­низма, — скажет один яз теоретиков нового движения, — достоверное утверждение, отважность, повелительность и патетическая резкость». Экспрессионистам оказались нужны широкие живописные жесты, варварски-яркие краски, изломанные формы, материальность и определенность предме­тов. Детали исчезают — ведь «искусство, которое хочет только подлинного, исключает второстепенное».

Эмиль Нольде, лишь будучи уже зрелым человеком, ступил на собственную дорогу в искусстве. В юности он носил фамилий Ханзен, сменив ее позднее на название той небольшой север­ной деревни, где родился. В его жизнь навсегда вошли се­верные края с их суровой и величественной природой, и не раз еще он будет путешествовать или скитаться по северу Европы, живя в Дании, Швеции, Ютландии, Гамбурге. Среда, в которой прошло его детство, тоже была простой, грубой и суровой — с тяжелым трудом, с Библией у изголовья с постоянным молчанием, определившим и его характер. Бег­ство в природу сделало его художником: он приобрел опыт, своеобразную школу, но и средства для художественного образования, когда исполненная им серия открыток с изобра­жением горных вершин в виде фантастических великанов неожиданно возымела коммерческий успех. Больше, чем част­ные художественные школы, дали ему картины Милле и Гойи, Бёклина и Домье, Рембрандта и Тициана — худож­ников, в которых он искал «внутреннего огня». Не прошли мимо его внимания Ван Гог, Гоген и особенно близкий ему по духу Мунк.

 Эмиль Нольде много работал в гравюре. Вначале это была сухая игла, затем ксилография с ее резкими сопоставлениями чер­ного и белого, грубыми, как бы вырубленными топором скульптурными формами. Таков его запоминающийся «Про­рок» (1912) с трагическим взором глубоко запавших глаз.

Презентация: Эмиль Нольде

Религиозные композиции в творчестве  Эмиля Нольде, художника запряженной жизни духа, всегда занимали особое место.

В таких картинах, как «Тайная вечеря» (1909), «Распятие» (1911—12), «Положение во гроб» (1913), он ищет экстатичности, непосредственной силы воздействия на зрителя. Герои его произведений стоят вплотную к нам, рядом, исто­рия предательства и мучений совершается сейчас и всегда. «Инстинкт в десять раз важнее знания», — говорил Нольд Его картины и отмечены стремлением уйти от объективности знания к полноте мистического переживания судьбы Христа. Христос у Нольде — это Христос «крестьянский», спустив­шийся на самое дно мира, чтобы возвысить его. Образы Ноль­де, трагичные, порой до безысходности, заставляют вспомнить великую традицию немецкой средневековой живописи и прежде всего Грюневальда.

Все творчество Эмиля Нольде проникнуто религиозным чувством — к нему вела экспрессионистов сама направленность на «внут­реннее» вещей, стремление к сверхчувственному познанию единственно данной истины. Энергия, наполняющая мир, у Эмиля Нольде явлена прежде всего в цвете, ставшем для него на­всегда главным выразительным средством. Это краски природы, но не копирующие ее, а взятые у нее самой, из ее недр и глубин, и потому единственно подлинные. «Нольде пишет горячими красками, которые как будто выломаны прямо из грубой земли, взяты из глубины лиловых озер, выдавлены из волчьих ягод», — так писал о нем его современник, критик Вильгельм Гаузенштейн.

 Сниженность, варварская грубость отличают картины Нольде, связанные с «темой большого города», общей для всех экспрессионистов. Но иные из соратников Нольде более социальны, конкретны. Мир города у Нольде — это прежде всего таинственный, фантасмагорический и низменный Гамбург с желтолицыми матросами-китайцами, с подвыпившими парочками в ресторане. Все это у Нольде остро, необычно, экзотично — его тянуло к такому миру, недаром в 1913 году он совершил путешествие в Новую Гвинею с заходом в Россию, Японию, Китай. Так имя Эмиля Нольде встало в один ряд с именами других беглецов из мира цивилизации — Рембо, Гогена. Но у него был свой образ далеких стран. Его «Мальчики-папуасы» (1913—14) не обладают гибкими и прекрасными телами, они скованы, но серьезность и отчаяние одиночества, сквозящие в их странно значительных лицах, запоминаются навсегда. А рядом — буйные развлечения александрийских моряков («В порту Александрии»). Безудержное язычество и суровое христианство у Нольде не противопоставлены друг другу. Интенсивное переживание того и другого, до страдания, до мук — и есть залог их очистительного воздействия на душу.

 Эмиль Нольде не писал портретов своих современников, стремясь уйти от конкретности. Изображения человека у него символичны, они находятся, как говорил художник, «по ту сторону понимания и знания» и «вне времен». Таковы его «Дьявол и ученый», «Обнаженная и евнух», «Брат и сестра». Но человеческая душа всегда была в центре его творчества. О ней и его многочисленные пейзажи, которые он писал на протяжении всей жизни. Природа для него — пространство переживания, но от субъективности этого ощущения мира художник возвышается до объективности животворящей силы самого творческого духа мира. Огромную роль в его пейзажах играет небо, часто в драматическом, предгрозовом состоянии, с рваными силуэтами тяжелых туч. Природа торжественна и значительна. Человека в ней не видно, но есть знаки его присутствия: дома, мельницы, лодки, лишь в растворении в бескрайнем универсуме находящие свое место.

 Природа Нольде красочна, но в этом нет ни декоративности, ни жизнерадостного ощущения мира. Интенсивность цвета у него, как всегда, залог интенсивности жизни духа, и не случайно такое большое место занимает в его пейзажах свет, идущий как бы изнутри картины, излучаемый пятнами краски. «Дикая красота» пейзажей Нольде есть красота концентрированная, уходящая от внешности — к сущности. Поэтому эти картины природы, при всей их продиктованности натурными впечатлениями, никогда не бывают «портретами». Даже исполняя двадцать раз один и тот же вид «Осеннего моря» (1911), Нольде не стремится к запечатлению его различных атмосферных состояний, но скорее вновь и вновь пытается найти равнодействующую между состоянием собственной души и неизменным духом природы.

 Образы природы не оставили Нольде и в поздние годы его жизни. Это были не только пейзажи, но и натюрморты с цветами, часто акварели — и в этой технике художник достиг совершенства. Его красные маки, лиловые тюльпаны — это словно цвет в чистом виде, светлый, свободный и прекрасный, не отягченный драматической экспрессией, тяготевшей над искусством художника, заставлявшей его порой уничтожать свои работы, чтобы освободиться от них. Легкие, импровизированные акварели Нольде, исполненные на влажной японской бумаге, — самая светлая часть его творческого наследия; но на ней лежит другая печать — только эта область и осталась ему, когда при фашизме Нольде подвергли запрету на творчество.

 Эмиль Нольде всегда был далек от политики, но его творчество, напряженное вплоть до экстаза, почти фанатическое, оказывалось связанным с идеями «немецкого национального духа». Его «нордическое» искусство привело художника к членству в нацистской партии. Но иллюзия соединения подлинного искусства с тоталитарным режимом потерпела крах — Нольде был заклеймен как «вырожденец». Творчество Нольде выше, значительнее «арийского» духа и во многом противоположно ему. Но эта драма ложных упований и притязаний художника открывает, быть может, важные стороны искусства 20 века, преступающего дозволенные ему пределы и в расплате за это достигающего подлинно трагических высот.

Информация:

Немецкий экспрессионизм (от лат. expressio — выражение), – направление в литературе и искусстве, 1-й четверти 20 века , провозгласившее единственной реальностью субьективный мир человеку, а его выражение главной целюю искусства. Стремление к «экспрессии», обостренному самовыражению, напряженности эмоций, гротескной изломанности, иррациональности образов наиболее ярко проявилось в культуре Германии и Австрии (писатели Г. Кайзер, В.Газенклевер, художники Э. Нольде, Э.Л. Кирхнер, Ф. Марк, Э.Барлах и др. в Германии , художники О. Кокошка, М. Бекман, и др., композитор А. Шенберг в Австрии, немецкие кинорежиссеры Ф.В. Мурнау, Р.Вине и др.)

В 1905 году немецкий экспрессионизм оформился в группу «Мост», которая бунтовала против поверхностного правдоподобия импрессионистов, стремясь вернуть немецкому искусству утраченные духовное измерение и разнообразие смыслов. В программе «Моста» было много общего с французским фовизмом. Пытаясь разработать упрощённый эстетический словарь с краткими, сокращёнными до самого существенного формами, члены «Моста» обращались к творчеству Грюневальда и Альтдорфера, а также к искусству народов Африки. В предвоенные годы к «Мосту» примкнули Эмиль Нольде, Макс Пехштейн, Отто Мюллер.