Игра образов Владимира Семеренко

У меня есть маленький словарик A Book of Russian Idioms Illustrated (Русские фразеологизмы в картинках) с, как следует из названия, забавными картинками: художник В.Тильман нарисовал многие идиомы буквально, например, оборот «глаза разбегаются» выглядит как лицо, на котором разбегаются в разные стороны глаза на ножках, обутые в башмаки. Рядом – картинка с идиомой в переносном смысле (в магазине – глаза разбегаются!). Так вот, очарование словарика главным образом и заключается в буквальных рисунках. Привычный мир слов начинает балансировать на канате игры смысла буквального и переносного, а ты чувствуешь себя жонглером (в старинном, гораздо более насыщенном смысле слова) над бездной открывшихся внезапно неожиданных значений и перекличек давно знакомых оборотов.

Игра слов, наслаждение от магического возникновения третьего слоя при столкновении двух привычных, данных в неожиданном ракурсе, - одна из моих любимейших забав. Именно поэтому встреча с творчеством Владимира Николаевича Семеренко произвела на меня такое сильное впечатление. Будучи достаточно искушенной в вербальной игре слов, я сполна оценила умение В.Н. дать пластическую игру образов (тавтология умышленна!). Умение ухватить суть, передать в лаконичных линиях квинтэссенцию предмета или события роднит его работы с жанром плаката, с лапидарностью, но без назидательности последнего. Легкая, шутливая, но по существу очень глубокая и вдумчивая манера подавать знакомые образы в непривычном, парадоксальном виде идет, по всей вероятности, от того, что Семеренко начинал как карикатурист. И в некоторых его рисунках привкус карикатуры чувствуется до сих пор, но таких работ немного.

Подавляющее же большинство работ Владимира Николаевича относится к иному жанру, определить который непросто… Сам автор называет его то реализмом, то сюрреализмом, а то фигуративом, символизмом или импрессионизмом. В отношении каждой отдельно взятой работы оно, может, и верно. Но как определить все произведения, отмеченные этой игрой? Метаморфозы? Трансфигурация?

К огромному сожалению, все работы художника рассмотреть в одной статье, да еще предназначенной для сайта, невозможно. Придется ввести самоограничение и уделить внимание в  первую очередь именно таким метаморфозам.

Возьмем, например, серию «Биллиард», сделанную профессионалом вдвойне, поскольку Семеренко еще и знаток этой старинной благородной игры. Вот «Из серии "Биллиард"»,  одна из самых неожиданных работ серии. В картине (рисунком назвать рука не поднимается!) два пространства, плавно и незаметно переходящих друг в друга: биллиардная и арена цирка. Императив горизонтали биллиарда и императив вертикали жонглера соединены в одном пространстве родства движения шаров. Как в биллиарде, так и в жонглировании шары имеют обыкновение падать вниз…К сожалению, работа без названия, а какие точные названия дает автор, когда хочет! Взять хотя бы входящую в ту же серию «Казанскую ЛУЗАйку»!..  

Как отлично обыгран Казанский собор, слабая реплика собора св.Петра! Этот – назову его «Жонглер» - на мой взгляд, лучшая, во всяком случае, самая глубокая, интересная пространственно в серии «Биллиард». Остальные работы более легки и забавны, к ним относится "Зеленый луг" ,  где биллиардный стол отлично обыгран в пейзаже, а луза представлена в виде колодца.  «Из серии "Биллиард"»,  снова пейзаж, на этот раз зимний, и пара мужиков в тулупах играет в снежки – биллиард при помощи ручек метел. Уморительная балерина, своей ногой забивающей шар, «Из серии "Биллиард"», естественным образом смыкается с серией «Театр» (у автора не всегда проводится деление по сериям, поэтому пришлось время от времени самовольно объединять работы).

Здесь многие предметы, объекты и события театрального обихода являются в непривычном виде. Чего стоит «Хореограф»!..  Надо же было суметь представить изящную даму или англизированного балетмейстера в виде ражего мужика с кнутом! И, между прочим, совершенно точно – именно такие они и есть – то есть дана сущность балета, жанра тяжелого как физически, так и психологически. А вот «Перед выходом» – шутка-виньетка: балерина срочно дошнуривает пуанты, изящно свесив верхнюю ногу. Старая и добрая «Суфлерская будка»  нарисована  пухлой дамой – или же младенцем в чепчике, такое прочтение мне нравится больше. Можно сказать, что мы присутствуем при рождении театра, причем совершенно неважно, какого века – работа, без всяких лишних реалий, одним лишь обобщением (причем детали, присущей далеко не всем театрам всех времен и народов) дает момент рождения этого вида искусства.

Театральность Семеренко играет почти в каждой работе!

Кстати, среди причин моей страсти к творчеству Владимира Николаевича нужно назвать еще одну, пожалуй, самую главную: я всю жизнь люблю пантомиму и считаю ее главным жанром театра. Точнее, ту пантомиму, которая получила название «голый мим на голой сцене», когда, как следует из названия, на сцене нет ничего, кроме человека в трико. Такой мим-демиург все творит сам: захочет – сцена превратится в океан или луг с цветочками, захочет – на сцене наступит абсолютная, как нуль, темнота, хотя осветитель вовсе не выключал софиты, рампу, «пушки»… Конечно, практически все работы Семеренко могут быть отнесены в этот раздел, тем не менее тут речь пойдет о серии рисунков, отличительным признаком которых является такой пантомимный принцип, как отсутствие фона - то есть декораций. На белом листе или на весьма условно раскрашенном, с чуть намеченными контурами, иными словами, до появления мира здания, сами по себе существуют изящные как Театри и лаконичные как иероглиф рисунки.  «Рыбка моя».  Рыбка – моя! – волен закричать каждый из рыбаков, своими действиями – воздействиями – творящих пейзаж женщины или портрет пространства. В этих набросках прием «голый мим на голой сцене» проводится наиболее полно и последовательно. Второй отличительный признак этих рисунков – опять-таки чисто пантомимный - это изменение пространства при помощи  добавления знаковой детали обстановки или включением (выключением) того или иного технического элемента.  Очень примитивный, за неимением места, пример: мим делает «волну» - мы в море, «птицу» - летим сами!  На этом принципе обыгрывания пространства – точнее, целых двух одновременно - построена и «Игра в бильярд»  , где вратарь в прыжке берет биллиардный мяч, а ворота-луза находится ниже уровня поля, так что прыгать, собственно, и не обязательно, вот это сочетание и вызывает смех! Этот рисунок напомнил мне работы незабвенного Вагрича Бахчаняна, например, его Олимпийские игры с огнем (в сетке есть его работы, но во избежание конфликта с авторскими правами не могу цитировать пластически): охотник в кустах целится в летающего лыжника.

Много рисунков художника основано на неожиданном сходстве совершенно разных предметов. Так, «Ходячий саксофон» являет нам сочетание гуся и саксофона, причем не только пластически, поскольку издаваемые обоими звуки где-то схожи… Интересно, что это не просто рисунок, а иллюстрация к книге Ирины Семеренко « "Забавные птицы и насекомые"», очень необычной  детской книжке, где стихи автора гармонично сочетаются с рисунками соавтора.

Согласно словарям,  понятие «метаморфоза» означает превращение, преобразование чего-либо. То есть неожиданных  превращений одного в другое может и вовсе не быть. Однако работы Семеренко, которым посвящена эта статья, отличаются именно неожиданностью, парадоксальностью столкновения объектов. Причем как в смешную сторону, так и в серьезную. Например, «Самоуничтожение»   не вызывает смеха – что забавного в таком состоянии души? Постоянное, вечное, как Сизифов труд, самовырывание – по кругу, а дерево все растет, а человек все старается вырвать корень, а дерево все растет… На первый взгляд, смешной кажется работа «На поводке , однако боязнь отпустить свою Тень – самого себя, отпечаток своей личности, не отбрасывать своей Тени – может быть прочитана как боязнь самовыражения, тем более,  что Тень упорно рвется вперед – вправо -  и что «теневладелец» изображен в виде этакого классического чиновника, застегнутого на все пуговицы. «Превращение»  заставляет сильно задуматься, в каком мире находится зритель – то ли в воде, то ли на земле, настолько естественно, грациозно, без малейшего усилия и насилия над натурой происходит переход грозди винограда в пузырьки воздуха – а, может, наоборот? В этой работе есть фон, достаточно условно намеченный, но даже и он не нужен, можно было сделать рисунок просто черно-белым, на фоне белого листа, настолько тут полно использован прием «голый мим на голой сцене»!

Рассматривая «Лошадь, пасущуюся у воды», проходишь три стадии. Сначала – ну пасется себе и отражается, что тут такого? Потом – ой, да отражение же перевернуто, то есть лошадь перевернута!.. И еще потом начинаешь  искать вторую лошадь – ту, которая отразилась, либо же ту, которая пасется. То есть разум упорно делает попытки привязать к нормальной лошади нормальное же отражение. Попытки остаются втуне. Лошадь упорно отражается перевернуто! Снова мы на грани двух пространств – и какое из них реально?

И, пожалуй, самая интересная из серий метаморфоз – «Одна линия». В работах Семеренко, представленных на конкурс, объявленный Render’ом, нет столь ошеломительных трансфигураций, все очень строго, линейно и просто – в высшем смысле этого слова. Вот «Каллиграф» , причем удачно именно первое – титульное – изображение, с полным названием «Римский-КорсаковПолетшмеля» (написано правильно!). Работа играет именно в этом  варианте:  как одной вьющейся линией идет мелодия, так одной вьющейся непрерывной линией идет название-рисунок, и в конце его точкой – финалом – сам шмель. Из других работ этой серии нельзя не отметить «Сквозь игольное ушко». То ли верблюд превращается в иглу, то ли игла – в верблюда. Но точно знаю -  такой верблюд точно войдет, ибо он сам формирует пространство!

Термин «метаморфоза» определен четко: происходит изменение в пределах одного вида, то есть из гусеницы вылупливается – через стадию куколки - бабочка.  Только вот у Владимира Семеренко из гусеницы вполне может вылупиться на зрителя, скажем, корова, и хорошо еще, если не инверсная…

Мария Трофимова,

член Союза театральных деятелей (ВТО) РФ.

ПОСМОТРЕТЬ ГАЛЕРЕЮ РАБОТ ВЛАДИМИРА СЕМЕРЕНКО