Ничего себе крестьяне!

- Может, всё-таки где-нибудь поближе к городу посмотрим домишко? Да вот хотя бы – в Анатольевке! Сорок километров от города всего… Ташла далековата… Сто сорок километров! Ощутимая разница! – муж ворчал, держась за баранку автомобиля и искоса поглядывая на неё.
- Лучше смотри на дорогу! Не отвлекайся на пустые разговоры. Только в Ташле будем покупать дом.
«И что капризничает? – подумала Ольга про мужа, - Там художники, писатели… Ну и природа несравнима ни с чем! Это же клуб под открытым небом! Здесь обсуждать нечего. Если уж иметь дачу в деревне, то только в Ташле. В конце концов, там уже обосновалась Лена.»

Лена – её давнишняя приятельница и коллега, преподаёт физику в университете, а домик в Ташле купил её муж, Валера. Он художник, на пленер предпочитает выезжать именно в Ташлу.
Ольга тоже давно хотела купить домик в этой деревне. Они приезжали туда пару раз, там грибов, ягод – немерено! И публика интересная. Покупать домик надо именно на Лесной улице. По сути, это улица дачников. А то, что сто сорок километров, так это только кажется, что далеко. Зато какой здесь воздух! И комаров мало… Да что это обсуждать! Там только период цветущей черёмухи и соловьёв чего стоит! И потом, Лена уже присмотрела им домик.
Ташла встретила их осенним разноцветием лесистых гор. Красота такая вокруг, что дух захватывает! Да и муж как-то повеселел, глядя на окружающие пейзажи. Вот он уже проявил совершенно неподдельный интерес к домику, который прижался к берёзовой рощице и как будто ждал их. А уж когда он прямо во дворе рядом с дровником у старого полешка обнаружил целое семейство осенних опят, сомнения его относительно места дачи рассеялись окончательно. Состарившихся хозяев дома дети решили забрать к себе, в районный центр, а домик продать за ненадобностью. Так что к вечеру все формальности были исполнены, а освободить домик бывшие хозяева обязались к утру. Ольга с мужем решили переночевать у Аллы, чтобы с утра следующего дня, так сказать, вступить в права новых хозяев этого домика на все сто процентов.
К ночи небо затянулось тучками, пошёл мелкий дождичек. Они поставили машину у дома Аллы и заторопились в дом, опасаясь промокнуть под дождичком. Навстречу им вышла из дома незнакомая женщина в рабочем халате чёрного цвета. Она кивнула им в качестве приветствия и спешно удалилась за калитку.
В доме пахло горящими дровами и жареной картошкой.
- Ну что, управились? – встретила их вопросом Лена. – А теперь проходите, раздевайтесь, будем ужинать.
- Заодно отметим нашу удачную покупку, - сказал Ольгин муж, доставая из портфеля бутылочку водки.
И едва эта бутылочка была доставлена к столу, как в прихожей послышались голоса и топот.
- Это кого ж вы ждёте на ночь глядя? – спросила Ольга.
- В Ташле всегда найдётся, с кем разделить трапезу и горячительное, - сокрушённо и разведя руками объяснил ей хозяин дома Валера. В одной руке он держал веничек из кистей, а в другой тряпку, которой только что вытирал их. Вместе с ними он принёс из мастерской и запах свежих красок. Его старый длинный свитер скрывал свой истинный цвет под пёстрым ковриком из разноцветных ярких пятен, которые композицией, несмотря на своё случайное происхождение, очень напоминали абстрактные работы самого Валеры. И это единственное суждение о творчестве Валеры могла себе позволить Ольга, которая если и разбиралась в чём-то, так это в математике. Ей проще было выразить золотое сечение в математической формуле, чем говорить о нём как о неком мериле живописного полотна.
- К вам можно? – громко спросил входящий в дом мужичишка. На ногах его были грязные кирзовые сапоги, одет он был в нечто отдалённо напоминающее фуфайку, наверное, фуфайка и есть, просто заношена очень, а на голове – шапка-ушанка. Одно ухо этой шапки торчало вверх, а второе – вниз. Не брит был мужичок дней этак пять, но шустрые глазки из под нависших седеющих бровей разглядеть было можно.
- Что молчите? Не ждали что ли? – из-за спины вошедшего появился ещё один мужичонка. На нём тоже была солдатская шапка-ушанка, не менее задрипанная фуфайка, зато на ногах – чёсанки. Это такие валенки с калошами. Седые пряди его волос торчали из-под шапки, борода была не брита гораздо больше, потому уже свисала неровными клочьями, прикрывая шею. Увесистый нос красным шариком расположился над седыми усами. Если бы это не было на самом деле, Ольга бы подумала, что она смотрит мультик про пьяных домовых.
- Ну, ждали - не ждали, а вы-то уже пришли. Проходите к столу, ужинать будем, - отозвался Валера.
- Да мы… Валер, мы не знали, что у тебя гости… Может, в другой раз?
- Нет уж, нет уж! Раздевайтесь, проходите…
- Валер, да не хотим мы проходить, грязь месить… Мы тут, на скамеечке у дверей посидим… Да… и не голодны мы…
- Ладно, не голодны! – вмешалась Лена, - будто вы готовите себе что-то.
- Да… птички тоже не сеют и не жнут… - отозвался кто-то из гостей.
- Вот и проходите к столу! У нас сегодня картошечка, селёдочка, огурчики… Всё по-простому.
- Селёдочка, говоришь, - сказал тот, что был помоложе, - это хорошо, это к месту. Что там у вас на столе? Водка? Химия, однако. А у нас – чистый конденсат, - он достал из-за пазухи бутылку с подозрительным содержимым.
- У Морунихи брали?- спросил Валера.
- У неё.
- Ну, тогда, это хороший напиток, - заключил хозяин дома.
«Конденсат? … Самогон, что ли? – подумала Ольга, - откуда они только такое слово знают? Неужели со школьных лет помнят?»
- А кто такая Моруниха? – спросила Ольга Лену.
- Соседка наша. Страшная женщина. У неё дома завод по изготовлению самогона. Только большую его часть она сама и выпивает. Да вы её, наверное, встретили. Она только вышла от нас, а вы тут же вошли.
- Какая ж она страшная? – вступился за соседку Ольгин муж. – Очень даже красивая женщина. Её даже уродский чёрный халат не испортил…
- Да. В Ташле всё красиво, - заключил один из гостей, - даже самогонщицы. Вот поэтому сюда и тянет всех: поближе к красоте.
- Во спасенье, что ли? – вмешалась Ольга.
- А вы что имеете ввиду?
- Ну… это известное утверждение Достоевского о том, что красота спасёт мир…- ответила Ольга и растерялась, размышляя, нужно или не нужно объяснять этим местным крестьянам, кто такой Достоевский.
- Ну, красота, положим не спасёт, а уже давно спасает мир… - как-то по-философски мудро вдруг высказался седой «домовой». - А что касается Достоевского, так эта фраза в одной из реплик Ипполита, обращённой к князю Мышкину, звучит, мягко говоря, очень даже иронично. А Аглая, ещё одна героиня этого романа, так и сказала, мол, если вы заговорите о чём-нибудь вроде смертной казни, или об экономическом состоянии России, или о том, что «мир спасёт красота», то я, конечно, порадуюсь и посмеюсь очень, но… предупреждаю вас заранее: не кажитесь мне потом на глаза!
Ольга слушала и с каждым словом роняла челюсть всё ниже и ниже…
Тут разговор продолжил мужичёк в кирзовых сапогах:
- Да-а-а… Трудно сказать, как именно Достоевский относился к красоте. Чего стоит уже то, что говорит о ней Митя Карамазов, а он размышлял о ней так: «красота – это страшная и ужасная вещь!... Что уму представляется позором, то сердцу сплошь красотой… Ужасно, что красота есть не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей.» Так что о том, что Достоевский это «утверждал», можно поспорить.
Ольга проглотила слюну и посмотрела на Лену в надежде найти в ней подтверждение своему удивлению. Та же как ни в чём ни бывало продолжала резать хлеб. Неужели её ничуть не удивляют столь замысловатые рассуждения этих неказистых селян?
- Да, Валер, тут твой наставник на днях приезжал с когортой учеников, - сообщил один из них.
- Да я тоже хотел поработать с ними, поучиться ещё немножко, но у меня не получилось…
- И что тебя так тянет «учиться» у этого паука? – спросил гость в сапогах.
- А ты знаешь, кто такой Чимабуэ? Ну, ты, может, и знаешь, а кто ещё? А вот Джотто знают и почитают, а о том, кто был его учителем, забыли, так что все его ученики, наверное, очень хотят прослыть погромче, чем учитель… - размышлял гость в чёсанках, от чего Ольге всё больше становилось не по себе.
- Знаешь, Рудольф, здесь всё получится наоборот, этот паук аккумулирует идеи и энергии молодых художников, чтобы использовать их в своём творчестве. А хуже всего то, что он в своих учениках клонирует себя. И он – никакой, только с поддавка художник, и они, в конце концов , теряют себя.
«Однако, для деревни имя Рудольф – это уж слишком…» - подумала Ольга.
- Так… Опять вы на серьёзные темы! Может лучше анекдот какой-нибудь расскажите? – предложила Лена, видно тема учителя Валеры была достаточно больной, поэтому она решила остановить этот разговор.
- Ну, анекдот, так анекдот, - согласился гость Рудольф. Ольга со страхом подумала:»Вдруг матерный расскажет?! Как реагировать-то?...» – Слушайте. Старый кавалерист спорит с молодым: «Все это байки об особом уме лошадей во много надуманны. Помню, меня крепко ранило. Я упал и потерял сознание. Мой конь без меня поскакал в расположение эскадрона и привёл с собой врача.» «Так это подтверждает, что кони умны.» «Как бы не так! Вы знаете, кого он привёл? Ветеринара! Чего от коня было ждать?»
Все засмеялись. А Ольга подумала, что зря она посчитала современных сельских жителей простаками. Не такие уж они лошади. Поумнее многих-то будут. А когда гости удалились, честно призналась:
- Я думала о крестьянах, что они совсем безграмотные лешии, а они оказались такими мудрыми, такими знающими. Ничего себе, крестьяне! Когда они только книжки-то читают? Ведь, хозяйство много времени отнимать должно…
- Кто крестьяне? – спросил Валера.
- Так эти мужички деревенские, которые сегодня здесь были.
- Мужички деревенские? Это, Оля, дачники. Слышала про художников Рудольфа Яблокова и Валентина Горлача? Яблоков родился в семье музейщика и художника Анатолия Яблокова, закончил «суриковку», а Горлач в Краснодаре учился. Хороши крестьяне! А то, что одеты так, так так удобнее здесь, испачкаться не жалко.
- Однако… - сказала Ольга, - просто вечер откровений! А здесь, оказывается, не только страшно красиво, но и страшно интересно.


© Copyright: Валентина Абакумова, 2011
Свидетельство о публикации №21106170897