Мать Уистлера

В Америке бушевала Гражданская война, и удача была не на стороне южан. Воссоединение Соединенных Штатов привело в отчаяние мать Уистлера, ярую сторонницу южан и разрыва с Севером; с горя дама села на корабль и отплыла в Англию. Тем временем ее сын наслаждался богемным образом жизни, включая ночные попойки и очаровательную сожительницу. Вообразите, какой шок он испытал, когда узнал, что Анна собирается жить в доме сына.

Хотя жизнь Уистлера резко поскучнела, ему нравилось быть объектом нежной материнской заботы. Анна взяла на себя домашнее хозяйство, наводила порядок в его мастерской, приглашала друзей сына на ужин и за столом вела душеспасительные беседы о страшном вреде пьянства — например, с таким любителем выпить, как Данте Габриэль Россетти.

Однажды, когда Уистлера подвела модель, не явившись позировать, он взялся за мать. Сначала он ее поставил, но пожилой женщине было трудно удерживать эту позу; тогда Джеймс усадил ее и подставил под ноги скамеечку. Анна была одета, как обычно, в черное платье и белый кружевной чепец; в итоге картина получилась необычно монохромной — в различных тонах черного, серого и белого.

На этой картине Уистлер обрел свой стиль и творческую зрелость. Во-первых, он брал один или два цвета и работал с их оттенками. Во-вторых, он не снабжал картины сюжетом — просто изображал обстановку и персонажа. Уистлер не желал, чтобы его произведения возбуждали чувства; напротив, он призывал искусство быть независимым от всякой "ерунды" вроде "эмоций, которые искусству абсолютно чужды, — пылкости, жалости, любви, патриотизма и прочего в том же роде". А чтобы донести эту мысль до зрителей, он заимствовал названия для своих картин у музыкальных произведений — "симфония" или "ноктюрн", — подчеркивая то обстоятельство, что, как симфония не рассказывает историю, так и искусство не обязано это делать.